Тонкая грань…
Сошлись однажды Гордость и Гордыня…
Гордыня, осмотревшись, свысока
сказала жёстко: «Гордость! Я отныне
хозяйка на Земле. А ты пока…
уйди с дороги. Не мешай мне лихо
всем управлять. Я справлюсь без тебя».
И Гордость с ней не стала спорить. Тихо
лишь улыбнулась, молча отойдя.
Гордыня развернулась не на шутку:
смотрела на людей поверх голов,
не задержалась рядом на минутку,
не тратила на разговоры слов.
Не снизойдя до «низшего сословья»,
Гордыня видела одну себя.
И, оставляя за собой злословье,
растила в себе собственное «Я»
и ничего вокруг не замечала.
Куда уж ей, «великой», до забот?
Мольбы и просьбы ловко отвергала:
мол, и своих проблем невпроворот.
Гордыня окружила себя лестью,
Подобострастьем, властью, суетой.
На критику же отвечала местью,
не разобрав причины ни одной.
«Купаясь» в поклонении и злате,
презрев навеки Божеский Закон,
Гордыня меркла, словно на закате,
Светило меркнет, прячась в горизонт.
И всё же, находясь в плену иллюзий,
Гордыня пребывает на Земле.
И, утвердившись лишь в немногих людях,
она «творит дела» в душевной тьме…
А где же Гордость? Что же с нею стало?
Куда девалась скромница сия?
Посмотрим, что к её рукам пристало?
Иль жизнь свою она сжигает зря?
С Гордынею, расставшись, незаметно,
пошла туда, где нет высоких слов.
Жила как все, и не гнушалась бедных,
не попирала нравственных основ.
Трудилась с упоением. И молча
Хулу сносила, колкости, навет.
И чистоту в душе людей упроча,
Вновь возрождала Божеский Завет.
Она по крохам в души возвращала
слова любви, терпение храня.
В себе и гнев, и ревность побеждала
И укрощала собственное «Я».
Но человеку гордость помогала,
когда его топтали ни за что.
И, пораженья не боясь, вступалась
за честь его. И отступало зло.
Не плакала, и милость не просила,
с достоинством лишения терпя.
Себя на пьедестал не возносила.
По совести судила, а не мстя…
***
Вот жизнь опять свела двоих на тропке…
Гордыня, подбоченясь, вновь стоит,
но не одна — в плену мечтаний топких,
и так высокомерно говорит:
«Я вижу, Гордость, ты не преуспела!
Немного ж заработала ты льгот!
Вот я, ты видишь, стала ж, кем хотела!
Живу теперь в Богатстве, без забот».
Но Гордость ей без страха отвечала:
«Да, я тружусь, и в этом мой успех.
Любовь несу — она всему начало.
Я – честь. А ты, увы, лишь смертный грех.
***
Гордыня… Гордость… Корень в них единый.
Оттенков в поведении не счесть...
И если в Гордости пороки победимы,
Гордыне ж не знакомо слово честь.
На тонкой грани Гордость и Гордыня
в сознаньи нашем борются весь век.
В себя какое принимает имя,
таким и остаётся человек.
Ольга Бугримова, 2009
Поэзия – это передний край. Поэты сражаются за нас. Они закрывают нас собой от бесцельности и бессмысленности бытия. И от того, что они принимают на себя первый удар, трансформируют его в удобоваримую форму, понижают напряжение, остальная часть человечества может мирно заниматься своими «прозаическими» делами и спокойно спать. Это, возможно, похоже на метафору, но это не метафора.
В поэзии есть нечто общее с духовным пробуждением. Основное различие между поэтом и святым, действительно живущим в поле истины, состоит в том, что святой знает, с чем имеет дело, и что и как нужно делать, чтобы удерживаться в истине, а поэт по большей части стихиен, он – полигон, на котором сталкиваются истина и этот мир, живущий, естественно, по законам Князя этого мира. В отличие от святого, поэт ничего не может с этим поделать. Он не может победить и не может подняться над схваткой, он может только пропускать все через себя, находить образы и описывать, что происходит.
(с) 🥰
С прошедшим)
И привет от Игоря Северянина))
Раньше паюсной икрою мы намазывали булки. Слоем толстым маслянистым приникала к ним икра. Без икры не обходилось пикника или прогулки. Пили мы за осетрину — за подругу осетра.
Николаевская белка, царская красноголовка, Наша знатная казёнка — что сравниться может с ней, С монополькой русской хлебной?!.. выливалась в горло ловко… К ней икра была закуской лучше всех и всех вкусней!
А в серебряной бумаге, мартовская, из Ростова, Лакированным рулетом чаровавшая наш глаз?!.. Разве позабыть возможно ту, что грезиться готова, Ту, что наш язык ласкала, ту, что льнула, как атлас!
Как бывало ни озябнешь, как бывало ни устанешь, Как бывало ни встоскуешь — лишь в столовую войдёшь: На графин кристальной водки, на икру в фарфоре взглянешь, Сразу весь повеселеешь, потеплеешь, отдохнёшь!..
Пиши прям сюда) заценим))
Супер! В жизни излишняя гордость не позволяет осознать истинное положение вещей, признать ошибки и исправить их, пересмотреть свои принципы и убеждения.
Меня радует, что гордых и совестливыз людей большинство) это и есть народ)
Совершенно верно, 100% согласна!)